Глава IX
Александровская миссионерская Духовная Семинария в Ардоне

Александровское осетинское Духовное Училище

При реорганизации церковного управления в Терской области и учреждении самостоятельной епископской кафедры во Владикавказе в 1882 году Синод разрешил перевести во Владикавказ единственное существовавшее на то время в епархии Моздокское Духовное Училище и открыть при нем специальное осетинское отделение для подготовки кандидатов священно-церковнослужителей и учителей в осетинские приходы. Однако осетинские дети, отучившись в Училище и привыкнув к городской жизни, не хотели возвращаться в свои селения, а оставались в городе, устраившись на государственную службу. Таким образом затраты на образование осетин себя не оправдывали, многие приходы в горной Осетии по-прежнему оставались без священников.

Исправить создавшееся положение было возможно лишь с открытием особого осетинского Духовного училища в одном из горских селений в центре Осетии. Находя такую перспективу возможной Экзарх Грузии архиепископ Павел предложил епископу Владикавказскому Иосифу определиться, в каком из осетинских селений целесообразней было бы учредить такое учебное заведение. Последний остановил свой выбор на селении Ардонском, где находился один из лучших осетинских приходов. Узнав от преосвященного Иосифа о возможном открытии такого Училища в своем селе, Ардонское осетинское общество во главе со своим старейшиной А. Караевым в свою очередь пообещали безвозмездно передать под Училище, построенное в 1883 году, в память коронования Александра III, двухэтажное каменное здание церковно-приходской школы, фруктовый сад и 15 десятин земли.

Получив рапорт епископа Владикавказского Архиепископ Павел счел более невозможным откладывать решение насущного для православной миссии в Осетии вопроса и предложил Святейшему Синоду открыть в Ардонском ауле Духовное Училище. Обосновывая свое предложение, он указывал, что в таком духовном учебном заведении могли бы обучаться дети осетин, "подготавливаться к званию священников и учителей, не изнеживаясь влиянием городской жизни и не отрываясь от суровых условий той среды, в которой им впоследствии придется нести труды".

Кроме того, Экзарх Грузии указывал в своем рапорте, что для будущих пастырей, готовящихся осуществлять свое служение в горных приходах, "более полезным и целесообразным является менее продолжительное, упрощенное и более приспособленное к условиям осетин образование, чем то, которое дается в духовных училищах и семинариях" .

Святейший Синод благословил к началу 1887/88 учебного года открыть Осетинское Духовное Училище, которому с разрешения императора Александра III присвоено наименование "Александровское" .

Согласно синодального распоряжения Училище должно иметь общежитие, в котором "жизнь учеников должна быть обставлена скромно, без всяких прихотей", а при общежитии устроены огороды и сады, где воспитанники могли бы опытно обучаться земледелию .

Переданное под Семинарию здание состояло из шести просторных классных комнат с большими окнами, располагавшихся на нижнем этаже. На втором этаже находилась церковь, квартиры для администрации и преподавателей. Во дворе, в пристройках размещались общежитие для учащихся, кухня, трапезная, жилье для рабочих и служащих.

11 октября 1887 года Училище торжественно было открыто. В этот день преосвященным Иосифом (Чепиговским), епископом Владикавказским, в местной приходской церкви совершена Божественная Литургия, по окончании которой к новому зданию отправился крестный ход, У самого здания отслужен молебен и прочтен акт об открытии Училища. Насколько важным для Осетии было открытие этого учебного заведения видно из того, что в торжествах приняла участие и гражданская администрация во главе с начальником Терской области генерал-лейтенантом А.М. Смекаловым. А 12 ноября Ардон посетил Экзарх Грузии преосвященный Палладий, пожертвовавший значительную сумму на училищную библиотеку.

Ардонское Духовное Училище было трехклассным с шестигодичным курсом. В административном отношении Училище подчинялось Учебному комитету Святейшего Синода. Непосредственное попечение о воспитанниках поручалось епископу Владикавказскому , а содержались они на средства Общества восстановления православного христианства на Кавказе.

Поступали в Училище дети в возрасте от 14 до 16 лет, успешно окончившие полную программу церковно-приходских школ. Знания поступавших в Александровское Училище были не одинаковыми ввиду различного уровня подготовки учителей осетинских школ. Поэтому вступительные испытания становились прежде всего экзаменами для самих учителей. Ввиду этого, последние для поднятия собственного авторитета в глазах начальствующих стремились как можно большее число своих учеников определить в Училище и потому стали строже относится к своим обязанностям .

В первый год существования Училища было принято 48 учащихся, из которых 45 - осетинских детей. В следующем же 1888/89 учебном году было подано 79 прошений, но по результатам вступительных экзаменов было зачислено 42 человека (34 осетина, 7 русских и 1 грузин).

Преподавание предметов разделялось на три группы, каждая группа поручалась особому учителю, причем богословскую группу предметов обязательно преподавал назначенный Святейшим Синодом и окончивший Духовную Академию смотритель Училища.

Литургическая жизнь воспитанников была традиционной для всех Духовных училищ дореволюционной России. Накануне воскресных и праздничных дней воспитанники молились за Всенощным бдением в приходском храме селения Ардон, а в сами праздничные дни - за Божественной Литургией. На службах учащиеся пели на два хора и по очереди несли пономарское послушание. "Уставная часть богослужения выполняется, насколько можно, полно, - писалось в официальном синодальном печатном органе. - На Всеношном бдении стихиры поются с канонархом. В пении и чтении преследуется простота, внятность, отчетливость и осмысленность. Богослужение совершается на славянском и осетинском языках".

В будни после утренней молитвы и до обеда учащиеся находились на занятиях. После обеда они обучались столярному мастерству под руководством учителя ремесла Георгия Гудиева. Необходимо отметить, что всю училищную мебель сделали сами учащиеся. Кроме столярного ремесла, воспитанников обучали садоводству. Основы практических знаний они усваивали здесь же, в училищном саду, непосредственно прилегавшем к учебному корпусу.

Учредители Училища предполагали, что воспитанники будут носить традиционную для горцев одежду. Однако при выборе костюма Правление Училища предпочло европейский тип. "Туземный костюм без кинжала не имеет вида, допустить же ношение оружия в Училище было бы непоследовательностью. Постановлено было одеть учеников в блузы и пальто".

Первым смотрителем Александровского осетинского Духовного Училища 12 августа 1887 года стал иеромонах Иоанн (Алексеев), окончивший со степенью кандидата богословия Санкт-Петербургскую Духовную Академию.

В деле устроения внутренней жизни в новооткрытом Училище иеромонах Иоанн проявил себя хорошим организатором . На его плечи легло основное бремя по устройству училищного быта и организации учебного процесса. Первое время отец Иоанн за неимением особого помещения для смотрителя вынужден был жить в спальне со студентами. Будучи знатоком церковного пения, он часто сам управлял клиросом и пел в хоре. Особо трогательным было отношение осетин к отцу Иоанну, которого называли "наш ирон-монах" - осетинский монах. Один из описателей его жизни вспоминает: "Нас лично однажды до слез тронуло, когда один осетин, произнося имя отца Иоанна, с благоговением снял шапку и перекрестился..." .

В январе 1888 года иеромонаха Иоанна перевели на должность инспектора в Псковскую Духовную Семинарию, а уже в августе снова вернули на прежнее место. С января по август должность смотрителя Ардонского осетинского Духовного Училища занимал священник Михаил Попов.

Среди преподавателей Училища наиболее яркой была личность преподавателя осетинского языка священника Косьмы Токаева, выпускника Тифлисской Духовной Семинарии, активнейшего миссионера в Северной Осетии. Он вместе с осетинской грамматикой смог юным осетинам преподать основы миссионерской деятельности.

Из известных русских иерархов, получивших свой первый административный опыт в Ардонском Училище, необходимо отметить иеромонаха Трифона (князя Бориса Туркестанова, в будущем митрополита), занимавшего с 1888 по 1891 годы должность надзирателя за учащимися. Его пребывание в этом живописном, но удаленном от российского центра крае было непродолжительным. Вскоре иеромонах Трифон вынужден был оставить Ардон по причине расстройства здоровья. Учащиеся относились к нему с уважением. При отсутствии в Училище духовника многие исповедовались у отца Трифона .

13 июня 1893 года Александровское осетинское Духовное Училище сделало свой первый выпуск.

Накануне выпускного дня архимандрит Иоанн (Алексеев) в сослужении четырех священников, двое из которых были воспитанниками Училища, совершил Всенощное бдение. В сам день выпуска отслужена Божественная Литургия, в совершении которой принял участие инспектор церковно-приходских школ Общества восстановления православного христианства на Кавказе архимандрит Леонид.

"Соборное служение во главе с двумя отцами архимандритами, - вспоминает участник торжеств, - благолепие училищного храма, недавно украшенного новым позолоченным иконостасом и художественными иконами усердием почетного блюстителя Училища А.Г. Бойко и церковного старосты Н.Я. Карпушина, наконец, монастырский строй богослужения и стройное, задушевное исполнение сынами кавказских гор дивного напева Литургии Киево-Печерской Лавры - все это сильно возбуждало и возвышало религиозное чувство молящихся и невольно вызывало из глубины сердец их восторженный молитвенный вопль к Богу: да воссияет и на диких кавказских горных долинах православная святость киевских гор".

После Литургии был совершен Благодарственный молебен. Перед его началом архимандрит Иоанн обратился к выпускникам с назиданием, в котором, подчеркнув большое значение события 13 июня, призвал быть достойными высоты того служения, к коему они призваны, неся евангельский свет во все уголки Осетии.

Молебен закончился провозглашением многолетия Царствующему дому, Экзарху Грузии архиепископу Владимиру (Богоявленскому), епископу Владикавказскому Феодосию (Рождественскому), учащим и учащимся, а также пропета "Вечная память" учредителям Училища - бывшему Грузинскому экзарху архиепископу Павлу и епископу Владикавказскому Иосифу

Из 16 выпускников первого выпуска 5 окончили Училище по первому разряду, 9 - по второму и 2 - по третьему .

Значение Александровского Ардонского Духовного Училища в деле распространения христианства в Осетии сейчас оценить сложно, поскольку учебное заведение сделало всего лишь два выпуска (менее 40 человек), из которых только пять стали священниками.

Александровская миссионерская Духовная Семинария

Епископ Владимир (Сеньковский) с преобразованием в 1894 году Владикавказской епархии в самостоятельную обратился с ходатайством об открытии на базе Ардонского Училища миссионерской Семинарии. Обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев представил на утверждение российского императора Николая II проект положения и штата миссионерской Семинарии в Ардоне.

12 августа 1895 года последовало Высочайшее утверждение положения об Александровской миссионерской Духовной Семинарии, а 20 сентября указ Синода о реорганизации Училища.

1 октября состоялось само открытие Семинарии. Торжества возглавил епископ Владикавказский и Моздокский Владимир (Сеньковский), совершивший в Ардонском приходском храме Всеношное бдение и Божественную Литургию. Затем на обширном семинарском дворе был прочитан указ о преобразовании Ардонского Училища в Александровскую миссионерскую Семинарию.

В связи с преобразованием Училища учащиеся третьего выпускного класса были автоматически переведены в пятый класс Семинарии.

Первым ректором Александровской Семинарии стал архимандрит Иоанн (Алексеев) [i].

Судя по всему, быт семинаристов в первые годы существования Семинарии мало чем отличался от того, что был в Училище. Здания, построенные в 1883 году, к началу XX века обветшали. Скудость финансирования не позволяла сделать капитальный ремонт зданий, да и отремонтированные помещения не смогли бы удовлетворить возросшее число студентов, которым приходилось испытывать тесноту в переполненных классах и спальнях. Ввиду этого Святейший Синод, выделил для строительства нового корпуса Семинарии 178 тысяч рублей и 11 тысяч для устройства водопровода. По окончании строительства 17 октября 1904 года Семинария переехала в новое просторное здание с собственным храмом .

Новый корпус органично вписался в прежде сложившийся ансамбль Ардонской семинарии. Перед фасадом нового здания раскинулся цветник, посередине которого бил фонтан. Во дворе - семинарский сад с ровными аллеями, тянущимися до самой реки Таргайдон. В южной стороне сада вдоль каменного забора бежал ручей, от которого по канавам протекала вода к плодовым деревьям. "Местонахождение Ардонской Семинарии с громадным садом при нем и всевозможными надворными постройками, - писал Коста Хетагуров, - дает школе все необходимое для гигиены и занятия сельским хозяйством".

Каждый класс Ардонской Семинарии представлял собой просторное светлое помещение с покрашенными деревянными партами на 30-40 человек учащихся. В углу класса стоял шкаф, в котором хранились учебно-наглядные пособия, облегчавшие работу преподавателей и дававшие возможность учащимся использовать их при повторении.

Особой популярностью у учащихся пользовался физический кабинет, имевший около 200 различных приборов. Семинарское начальство обращало особое внимание на то, чтобы в нем было все необходимое. Например, только в 1913 году для кабинета было закуплено приборов на сумму 1062 рубля. Просторное помещение этого кабинета отделялось от класса деревянной раздвижной стеной, которая всякий раз открывалась, когда преподаватель переходил к опытному изучению физики или химии.

Занятия по физической культуре проводились на улице, где стояли гимнастические снаряды.

Сокровищницей Ардонской Семинарии являлась ее библиотека. "Представьте себе мальчика-осетина, - пишет выпускник Семинарии Х.М. Зангиев, - впервые переступающего порог этого книжного храма. Залитый светом большой зал, десятки стеллажей, заполненных книгами, конечно, поражали воображение новичка. Казалось невероятным, что вот сейчас он сможет подойти и получить любую книгу из этой сокровищницы". Первой книгой, выдаваемой из фондов библиотеки новопоступившему семинаристу, была Святая Библия, которая находилась в его пользовании до окончания Семинарии.

Семинарская библиотека состояла из двух основных частей: фундаментальной и ученической. Фундаментальная библиотека была разделена на 20 отделов, в ней содержалось 4915 единиц хранения с 3353 наименованиями. Самым большим отделом являлся IX "Беллетристика", содержащий книги с 435 названиями в количестве 830 томов. В I отделе "Священное Писание и творения Святых Отцов" было соответственно 317 названий и 482 тома. Фондом фундаментальной библиотеки преимущественно пользовались преподаватели и старшекурсники.

В ученической библиотеке так же, как и в фундаментальной самым большим отделом являлся IX - "Беллетристика", содержавший 687 единиц хранения. Всего в этой библиотеке содержалось 1379 томов, значительная часть которых были учебники и учебные пособия. Для ученической библиотеки ежегодно, наряду с такими журналами, как "Русский паломник" и "Христианин", выписывались светские журналы "Нива", "Родник", "Задушевное слово" и другие издания.

Библиотека играла, бесспорно, важнейшую роль в образовании семинаристов. Это понимали и преподаватели, поэтому каждый день в ученической библиотеке дежурил кто-нибудь из учительской корпорации. Чаще других эту обязанность выполнял преподаватель катехизиса Илларион Ашихман, у которого можно было проконсультироваться о необходимой литературе для выполнения самостоятельных заданий, письменных работ и личного чтения, тем более, что в списке рекомендуемой литературы учащимся старших классов значились "Этика" Аристотеля, "Критика чистого разума" Канта, "Трактат о человеческой природе" Юма, "Беседы о любви" Платона, "Этика" Спинозы, "Переоценка всего ценного" Ницше, "Краткий учебник гармонии" П.И. Чайковского и другие.

Преподаватели Ардонской Семинарии были преимущественно гражданские. В сане были лишь ректор, инспектор и иногда члены инспекции.

Ректор Семинарии преподавал, как правило, один из богословских предметов, какой именно - зависело от его личного желания. Русский язык с церковнославянским (так назывался предмет в расписании уроков) в первом и втором классах преподавал Иван Тимофеевич Никольский. Уроки по церковной и гражданской истории вел кандидат богословия Киевской Духовной Академии Сергей Михайлович Зубарев, а Литургику - Козьма Васильевич Меркулов. Об этих преподавателях сохранилось крайне мало сведений. А вот о преподавателях физики и математики Николае Шебалине, дидактики и педагогики Александре Преферансове и осетинского языка и пения Тимофее Габуеве остались краткие воспоминания их студентов.

Николай Иванович Шебалин был человеком среднего роста, всегда опрятно одетый, вежливый в обращении, он пользовался всеобщим уважением. Он был из числа тех людей, которые воспитывают своим образом жизни. Хотя и преподавателем он был хорошим. В первом классе он вел уроки алгебры и географии, в третьем - геометрии, в четвертом - физики.

Аккуратный во всех отношениях, Шебалин требовал того же от учащихся. На его уроки никто не опаздывал и редко кто приходил, не приготовив домашнего задания. Новый материал он объяснял один раз, но предельно ясно, четко и доходчиво. При объяснении его Николай Иванович умел заинтересовать учащихся настолько, что всецело завладевал вниманием слушателей. Неуспевающих по его предметам не было.

Александр Лаврович Преферансов был необычайно талантливым преподавателем, сумевшим привить своим воспитанникам любовь к книгам, к чтению. Простой и общительный, он пользовался всеобщей любовью семинаристов. На уроках дидактики и педагогики он часто читал отрывки из художественной литературы, а иногда и свои произведения в стихах и прозе. Многие осетинские прозаики и поэты свои первые шаги в литературу делали под руководством Александра Лавровича Преферансова. "Он был первым ценителем, критиком и заботливым учителем Джанаева (Нигера), Цомака Гадиева, А.С.Галуева и многих других" .

Тимофей Иванович Габуев был преподавателем осетинского языка и пения. Осетинский язык в Ардонской Семинарии был обязателен для изучения всем воспитаникам-осетинам, русским по желанию. Например, после преобразования Семинарии из миссионерской в обычную имелись классы, где желающих изучать осетинский язык не было . Как преподавался осетинский язык, видно из годовых отчетов Правления Семинарии. В первом и втором классах (один урок в неделю): "Прочитано Евангелие на осетинском языке; выучена осетинская грамматика и стихотворения Коста Хетагурова. Ученики этих классов упражнялись также в переводе с русского на осетинский язык статей из "Училища благочестия" и "Троицких листков"" . В третьем классе (1 урок в неделю): "Из осетинских богослужебных книг прочитан Часослов, а из литературных произведений поэмы и басни осетинского поэта К.Хетагурова (некоторые поэмы и басни выучены наизусть). Кроме того ученики упражнялись в устном переводе книги Притчей Соломона с русского текста на осетинский язык" .

В пятом классе (1 урок в неделю): "В качестве образцов выучены 3 поучения из существующего на осетинском языке сборника проповедей епископа Иосифа; прочитаны соборные послания святых апостолов Иакова и Петра, и переведена на осетинский язык беседа архиепископа Димитрия на евангельскую притчу о богатом и Лазаре" .

В шестом миссионерском классе (2 урока в неделю): "Упражнялись в проповедании Слова Божия на осетинском языке и с этой целью произносили в классе поучения на апостольские и евангельские чтения воскресных и праздничных дней, а также поучения на разные случаи; апостольские чтения переводились на осетинский язык. Кроме того учениками сего класса сделано по одному письменному переводу из книги "Сеятель благочестия" протоиерея Нордова. Некоторые воспитанники сказали проповеди с церковной кафедры в местной осетинской церкви" . Тимофей Габуев был одаренным человеком, прилично рисовал, пел. Он переложил на музыку стихотворения Коста Хетагурова "Солдат", "А-лол-лай", "Мать сирот", "Кубады", которые в свободное время распевались воспитанниками .

В Семинарии с 1 декабря 1913 года введен предмет гимнастики. Отчет преподавателя гимнастики отставного есаула Константина Хорвата свидетельствует о содержательной стороне новой дисциплины: "Воспитанники занимались шведской гимнастикой (ручной) и гимнастикой на аппаратах (наклонная и вертикальная лестницы, шведская мачта, канаты, кольца, турник, параллельные брусья), а также ознакомлены были с английским боксом, с некоторыми приемами французского бокса и с развитием мускулов по японской системе "Джиу-Джицу"" .

Существенной задачей, стоявшей перед Ардонской Семинарией, являлось воспитание образованных учителей для школ Осетии. Насколько она выполнена, существуют различные мнения. Мы можем отметить лишь то, что семинаристы, хотя и не в большинстве своем, но все же становились учителями церковно-приходских школ в горных аулах. Например, в Кобанской, а затем в Хидикусской школах работал Сахаджери Мамсуров, стал учителем церковно-приходской школы в Куртатинском ущелье Дзилихов Семен, учителями в Ардоне работали Амбалов Цацко - известный в Осетии этнограф, Кумалагов Бдзи, Томаев Буцки, в Алагире - Челахсаев Сахам, Макеев Александр, в Эльхотово - Тлатов Гагудз, в Ольгинском - Карсанов Алыгка, в Дур-Дуре - Бердиев Давид, в Ногкау - Гуртиев Хаджимар и т.д.

Те же, кто не принимал священный сан и не шел трудиться на ниве народного просвещения, поступали в высшие учебные заведения России. Например, в 1905 году в Харьковский ветеринарный институт поступил Базиев Георгий, в 1907 году туда же принят Кулаев Александр, Дзиов Александр, Дзгоев Михаил, в 1908 году Дзуцев Савва, Доцоев; в 1906 году в императорский Юрьевский университет поступили воспитанники Семинарии Тлатовы Моисей и Михаил, туда же в 1907 году поступил Бутаев Александр. Во Владивостокский Восточный институт поступает в 1908 году Гатуев Михаил и Кумалагов Николай. В 1914 году в Киевский коммерческий институт был зачислен Алдатов Владимир, а в том же году Дзокаев Константин стал студентом Императорского историко-филологического института .

Многие из бывших питомцев Семинарии, получив высшее образование в центральных городах России, приезжали в Осетию инженерами (Мисиков Борис Павлович), юристами (Караев Петка Муссаевич), врачами (Езеев Андрей Андреевич, Дзилихов Иван Гамусович, Гарданов Муха Цараевич) и т.д. .

Ардонская Семинария находилась на окраине Российской империи, однако отдаленность от центра не могла ее оградить от тех обществено-политических процессов, которые происходили в государстве. С наступлением XX века для России началась эпоха серьезных общественных потрясений. Идеи революции из столиц стали проникать в тихую провинцию. Наиболее подверженной влиянию "передовых" взглядов оказалась учащаяся молодежь, из числа которой нельзя исключить и воспитанников Духовных учебных заведений. В этой связи небезынтересной может представляться история участия ардонских семинаристов в революционном движении.

Начало этому движению было положено в 1901 году. Именно в этом году учащимся Ардонской Семинарии было адресовано обращение общероссийского центра по руководству семинарским движением с призывом включиться во всероссийскую забастовку в марте 1902 года. "Проснется ли ваша семинария от этого весеннего шума?" - задавались вопросом авторы обращения . Это обращение не дошло до учащихся и поэтому они не приняли участия в забастовке. Надо отметить, что до 1905 года волнения воспитанников Ардонской семинарии не имели политического оттенка. В основном это были столкновения с учителями из-за грубого обращения, плохого преподавания и выражались преимущественно в шуме на уроках, пререканиях, отсутствии на богослужениях, самовольных отлучках . Об этом же говорилось в донесении ректора в Учебный комитет при Святейшем Синоде: "Беспорядки в Ардонской семинарии, - писал он в 1904 году, - выражались в пении, курении на уроках, отказе изучать духовные предметы" .

Серьезные волнения начались с февраля 1905 года, когда ректором архимандритом Никодимом (Кротковым) за систематическое нарушение дисциплины и нежелание учиться из Семинарии были отчислены Айдаров, Едзиев, Тагзиев и Сикоев. На их защиту стали пятый и шестой классы, воспитанники требовали немедленного их восстановления. Промедление инспекции привело к тому, что в ночь на 18 февраля несколькими молодчиками, по всей видимости, из числа семинаристов, из огнестрельного оружия была обстреляна ректорская квартира и выбиты стекла в окнах семинарского корпуса. 15 марта отчисленных восстановили, что, естественно, негативно повлияло на порядок в Семинарии в дальнейшем, учащиеся поняли, что таким способом можно решать все возникающие проблемы. Так, 1 июня 1905 года подобному обстрелу подвергся дом учителя осетинского языка, настоятеля Ардонской осетинской церкви священника Косьмы Токаева.

Летом 1905 года во Владимире прошел I общесеминарский съезд. На нем было решено провести в октябре 1905 года во всех Семинариях забастовку, на которой выдвинуть требование о разрешении выпускникам Семинарий поступать во все без исключения высшие учебные заведения России .

Откликнувшись на призыв Владимирского съезда семинаристов в октябре 1905 года в Ардонской семинарии началась забастовка. 17 октября ректору было вручено решение общего собрания следующего содержания: "Считая невозможным продолжать занятия при настоящем положении учебно-воспитательного дела, мы, воспитанники Ардонской миссионерской духовной семинарии, на общей сходке, состоявшейся 16 октября, единогласно постановили произвести коренные реформы в нашей Семинарии, ведущие к освобождению от царящего в ней схоластического направления. Предъявляя программу своих требований, мы прекращаем занятия с сегодняшнего же дня - впредь до удовлетворения их (требований - иером. А.)" .

Требование было изложено в трех разделах: "Права", "Учебная часть" и "Воспитательная часть". Основным в разделе "Права" стояло требование выдачи аттестатов, дающих право поступления во все университеты. Во втором разделе - "Учебная часть" - выделение пятых и шестых классов как специальных, а с первого по четвертый - как общеобразовательных. Учащиеся предлагали упразднить чистописание и увеличить число уроков русского языка, алгебры и геометрии; при изучении литературы знакомить с произведениями современных авторов, сократить, по возможности, церковную историю, ввести как обязательные предметы психологию, философию и многое другое.

В третьем разделе воспитанники требовали: упразднить надзор за чтением книг, разрешить свободное издание семинарских ученических журналов и свободу публичных чтений, прекратить обыски и контроль над корреспонденцией. Помимо всего, обязательным считалось увольнение врача семинарского лазарета Г.Хвалынского и улучшение работы больницы.

В конце петиции стояла приписка: "Никто из участников настоящей забастовки не должен подлежать исключению или какому-либо наказанию" .

При выдвижении требований воспитанники первых пяти классов прекратили занятия, и поэтому Правление Семинарии, для предотвращения серьезных беспорядков, выдало им увольнительные билеты по месту жительства. Учащимся было объявлено, что желающие продолжить занятия должны прислать об этом прошение. Как видно, прошения так и не поступили, причину этого объясняет инспектор в справке, составленной для епископа Владикавказского Гедеона: "По частным сведениям подача прошений задерживается угрозами со стороны инициаторов забастовки, которые, найдя себе поддержку среди сельской молодежи Ардона, намерены жестоко мстить тем, которые позволят нарушить общее согласие" .

Ввиду того, что прошений не поступало, 26 октября Педагогическое собрание решило пойти на уступки, уволив врача Г.Хвалынского, и постановило: "Уведомить воспитанников через сельские и станичные правления …, что занятия в первых пяти классах возобновляются 9 ноября, к каковому сроку и должны явиться в Семинарию желающие продолжать учение" .

3 ноября забастовали воспитанники шестого класса. Положение еще более осложнилось. Пришлось идти на дальнейшие уступки. 20 ноября Педагогическое собрание принимает решение "заменить урок чистописания во втором классе уроком русского языка, а со второго полугодия начать изучение алгебры" .

В ноябре 1905 года среди старшеклассников появилась листовка "Кавказского Союза российской социал-демократической рабочей партии", в которой горцы призывались к открытой борьбе с самодержавием.

Идя на уступки в учебно-воспитательном отношении руководство Семинарии тогда еще не могло ожидать, что вслед за этими требованиями могут быть выдвинуты политические. Появление листовки обеспокоило инспекцию.

На состоявшемся в это время собрании Правления семинарии ректор архимандрит Арсений (Смоленец) отметил, что "только при условии коренной реформы школы возможно ожидать правильного течения учебных занятий; если же к началу нового учебного года Семинария будет оставлена в прежнем виде, то в жизни ее неизбежны новые тягостные осложнения, из которых вряд ли удастся найти благополучный выход, так как воспитанники, разочарованные в своих ожиданиях, не будут более доверять увещаниям начальства" . Но реорганизации Семинарии в ближайшее время ожидать было нельзя, так как бумажная волокита, по обычаю, затягивала дело на несколько месяцев. "В поведении руководства семинарии этого периода, - писал выпускник Семинарии Х.Зангиев, - чувствуется растерянность и страх перед возобновлением забостовки. Только этим можно объяснить тот факт, что правление, минуя Владикавказское епархиальное духовенство, решило обратиться непосредственно в Учебный комитет" .

В этом обращение говорилось: "Преобразование Ардонской Семинарии по типу епархиальных является настоятельной потребностью времени не только с точки зрения запросов нынешнего состава учащихся и господствующих в их среде настроений" . В противном случае, указывалось далее в рапорте, "учащиеся вряд ли дадут открыть занятия при прежнем учебном строе заведения" .

Пока Правление Семинарии было обеспокоено решением вопроса о путях выхода из создавшегося кризисного положения, 21 марта 1906 года произошло чрезвычайное событие. Один из семинаристов ночью, когда все спали, "спустился с хор в церковь, всыпал в потир сильно действующий яд" . Только по чистой случайности инспектор Семинарии иеромонах Мефодий (Красноперов), придя в храм для совершения Преждеосвященной Литургии, заметил в заранее приготовленных сосудах порошок стрихнин.

Через месяц, 18 апреля, в 8 часов утра загорелись стропила в семинарском здании, а чуть позже в этот же день неизвестными злоумышленниками на сиденье экипажа приехавшего в Семинарию епископа Владикавказского Гедеона была налита серная кислота . Владикавказский Преосвященный, к счастью, не пострадал.

Положение в Ардонской Семинарии складывалось настолько печально, что Учебным комитетом был командирован ревизор, статский советник профессор Орнантский.

Внимательно выслушав преподавателей и воспитанников Семинарии, ознакомившись с внутрисеминарской жизнью, он писал: "По Положению Ардонская миссионерская Семинария ближайшей своей задачей имеет приготовлять местных юношей к служению в звании священно-церковнослужителей и учителей в пределах Владикавказской епархии и Южной Осетии. Но в действительности эта высокая задача осуществляется семинарией весьма ограниченно. Из 69 осетин, окончивших полный курс в Ардонской Семинарии за время с 1897 по 1905 год, только 9 приняли священный сан, причем 5 из них принадлежат к выпуску 1897 года, 15 воспитанников заняли учительские места, а все остальные поступили частью в высшие учебные заведения, частью - на частную службу. Таким образом, за указанный период приблизительно 13 воспитанников-осетин посвятили себя служению церкви в сане священника. Да и относительно тех, кто поступил в священники, следует заметить, что их служение церкви не столько добровольное, сколько вынужденное материальной необеспеченностью и проходит без должного усердия" . Профессор Орнантский предлагал Святейшему Синоду реорганизовать Семинарию в обычную. В ожидании этого события страсти, кипевшие в стенах Ардонской Семинарии, поулеглись, но только для того, чтобы в начале следующего года вспыхнуть с новой силой.

20 февраля 1907 года воспитанники "по взаимному соглашению" отказались от учебных занятий. Было ли это следствием решения III съезда семинаристов, проходившего в Москве (25-27 декабря1906 г.) , или забастовку вызвало какое-то событие внутренней жизни семинарии, неизвестно. Забастовка прекратилась так же неожиданно, как и началась. А так как виновные не были обнаружены, то за отказ от занятий всем воспитанникам снизили на один балл оценку по поведению.

В апреле снова случились беспорядки. На этот раз волнения охватили воспитанников четырех младших классов. Возмущенные грубостью эконома, они 10 апреля провели сходку, на которой постановили предъявить эконому требование - в двухнедельный срок покинуть Семинарию. Постановление свое в течение следующего дня повторили несколько раз в виде шумных сходок, одна из которых закончилась митингом у квартиры эконома. Последний пожелал принести извинение, но оно не было принято. На вечернем собрании учащиеся постановили не отступать от своего прежнего решения и требование об удалении эконома поддержать голодовкой.

В этот вечер воспитанники четырех классов отказались от ужина, а на следующий день от завтрака. В ответ на предложение Правления взять отпускные билеты и разъехаться по домам последовала новая сходка, на которой постановили: билетов не брать, в отпуск не уезжать и продолжать голодовку, пока эконом не будет удален. "За спокойствие в Семинарии нельзя ручаться, - сообщал инспектор. - В целях охраны Семинарии Правление вынуждено пригласить стражу из сельской полиции" .

12 апреля 1907 года Педагогическое собрание пошло на крайнюю меру - закрыли мятежные классы. "Принимая во внимание возбужденное состояние воспитанников, - отмечалось в постановлении, - особенно 4-х и 3-х классов, грозящее тяжелыми осложнениями в жизни заведения, удалить из Семинарии лиц, наиболее виновных в нынешнем брожении, а для этого 4 и 3 классы до конца учебного года закрыть, всех воспитанников этих классов считать уволенными и выдать им свидетельства об окончании курса 3 и 4 классов с оценкой их поведения по степени участия в последних беспорядках" .

Воспитанники решению не подчинились. 13 апреля делегация учащихся отправилась во Владикавказ к епископу Гедеону. Он обещал журнал Педагогического собрания не утверждать до тех пор, пока лично не разберется в причинах беспорядков. 2 мая он прибыл в Семинарию, долго беседовал с семинаристами. Но, как видно, его увещания не возымели успеха, в жизни Семинарии существенных изменений не произошло - волнения продолжались.

Более того, 3 мая из Пятигорска вернулись воспитанники 4 класса Семен Ащхацава и Александр Осипов Второй. "Приезд их, - сообщал инспектор, - влил широкую струю в настроения 4-х классов. Словно открыли они глаза всем и повлекли их на сходки, то на станичном кладбище, то в семинарском саду" . Для руководства забастовкой было избрано бюро из 12 человек. В бюро вошли: от четвертого класса - Семен Ащхацава, И.Войтихов и Александр Осипов Второй ; от третьего - П.Школенко, А.Ильин и Н.Климов, смененный Суховым; от второго - В.Кесаев, Н.Ляликов, И.Сарахов; от первого - Н.Гусаков, Т.Стороженко и Н.Карданов, смененный Рогаткиным .

С образованием бюро выступления семинаристов стали более организованны. Так, по словам инспектора, "и до каникул поднимался вопрос о том, держать ли экзамены, но лишь теперь этот вопрос пришел в живое обсуждение и был поставлен наряду с вопросом об экономе. [...] Прежнее требование - эконому в два дня оставить Семинарию, немедленно выдать ключи - теперь перешло в решение вывезти эконома ночью на арбе из семинарского поместья, а ректора избить" .

Обстановка накалялась с каждым днем. Утром 7 мая ректор выехал во Владикавказ, после чего на имя начальника Владикавказского округа было послано срочное распоряжение: "Сего числа ректор Ардонской Духовной Семинарии заявил, что среди учеников последней происходят волнения по поводу неисполнения их совершенно не обоснованного требования - уволить эконома, а также проявляется упорство отказаться от экзаменов. Ввиду выраженного опасения, что все это может вылиться в крупные беспорядки, генерал-губернатор приказал просить Ваше высокоблагородие иметь изложенное в виду и предложить на случай беспорядков принять меры к их немедленному прекращению. Для оказания помощи Вам дается распоряжение о переводе в станицу Ардонскую взвода казачьей сотни из Алагира" .

8 мая ученики подали ректору петицию из 2 пунктов - об увольнении эконома и об отмене экзаменов. В это же день в Семинарию приехал начальник Владикавказского округа полковник Ханжалов. Он потребовал воспитанникам прекратить сходки и угрозы предупредив, что в противном случае против них будет применена военная сила . Но семинаристы не послушались, поэтому утром 10 мая в Семинарию прибыл начальник Ардонского участка в сопровождении взвода казаков и 10 человек самообороны. "Я, - писал начальник участка, - 10 мая при помощи взвода казаков под командой подъесаула Бородина и 10 человек самообороны станицы Ардонской в 8 часов 30 минут утра оцепил здание Семинарии, предложил всем воспитанникам зайти в свои классы, после чего зашел вместе с ректором и инспектором в 3 и 4-й классы, где ректором было объявлено о закрытии этих классов, а мною воспитанникам предложено в течение трех часов сдать казенные вещи, оставить Семианрию и выехать на приготовленных подводах на станцию Дар-Кох для отправления по месту жительства" . К 5 часам воспитанники 3-4 классов покинули Семинарию, а 11 человек, принимавшие активное участие в описываемых событиях, были арестованы . Вскоре и последние 11 мая были отправлены домой под наблюдение местной полиции.

Чрезвычайными мерами в Семинарии наконец-то удалось водворить порядок. Теперь неудовольствие инспекцией проявлялось лишь в таких неблаговидных поступках, как "курение папирос в коридорах", "непослушание", "принятие непринужденных поз", "сговор не произносить проповедей" и т.п.

В течение следующих пяти лет особых взрывов эмоций со стороны воспитанников Ардонской Семинарии не было. Тем не менее нельзя утверждать, что все проблемы с дисциплиной были решены. Многие еще помнили взвод казаков.

Следующий серьезный инцидент произошел в октябре 1912 года. 11 октября в Александровской семинарии был устроен литературно-вокально-музыкальный вечер, посвященный столетию Отечественной войны 1812 года. На вечер, по обычаю, приезжало много гостей, как к студентам, так и к начальствующим. Когда гости и преподаватели разошлись, а воспитанники были уже были в спальнях, около 12 часов ночи на лестнице, ведущей с третьего этажа, где помещались спальни учащихся, послышался сильный шум, громкие крики и треск разбиваемого стекла. Чтобы выяснить, что происходило в коридоре и на лестнице, инспектор Семинарии иеромонах Иоанн (Киструсский) отправил туда бывшего в то время в его квартире дежурного помощника А. Попова. Последний по своем возвращении доложил, что никого в коридоре он не встретил и что лампы на лестницах и около квартиры инспектора разбиты.

Инспектор распорядился ввернуть новые электролампы. Через полчаса у самых дверей инспекторской квартиры раздался свист, шум и снова треск разбиваемого стекла. Около часа ночи инспектор Семинарии иеромонах Иоанн, помощник инспектора Ф.Курганович и дежурный помощник А. Попов вышли на лестницу, где увидели следующее: двери инспекторской квартиры были измазаны грязной жидкостью, на лестнице - масса осколков от разбитой банки. На лестничной площадке второго этажа валялись галоши и фуражка помощника инспектора. Поднявшись на третий этаж, они увидели, что двери квартиры помощника инспектора, расположенной на третьем этаже, были открыты, среди комнаты лежала его одежда, причем плащ изорван на куски, затвор у одной бельевой корзины сорван, у другой изогнут. Не оказалось на месте банки с вареньем, которая, как позже выяснилось, была брошена с третьего этажа на лестницу. В спальнях к тому времени было все тихо.

На следующий день помощник инспектора Ф. Курганович и дежурный помощник А. Попов, осматривая спальни студентов, заметили следы босых ног в направлении от лестницы в спальню 6-го класса. Служитель-ламповщик, спавший в эту ночь на третьем этаже, сообщил, что группа примерно из пяти воспитанников погасила лампу в коридоре верхнего этажа. Он заметил, что эти воспитанники направились в спальню шестого класса.

Состоявшееся 19 октября Педагогическое Собрание Правления Семинарии обсудило ночной инцидент, но постановления не вынесло, так как инспекцией не были предоставлены точные сведения о нарушителях порядка, кроме фамилий подозреваемых студентов. Следующее Педагогическое собрание, состоявшееся 24 октября, также не узнав от инспекции фамилий нарушителей, выразило лишь глубокое сожаление о столь дерзком нарушении. В постановлении Правления отмечалось следующее: "Указать всем воспитанникам Семинарии, в частности воспитанникам 6 класса, на всю гнусность, грубость и неблаговидность поступков некоторых их товарищей, объявить, что подозрение в совершении гнусных поступков естественно падет на тех воспитанников, которые зарекомендовали себя дурным поведением." .

После вышеописанного инцидента отца Иоанна (Киструсского) на должности инспектора 5 ноября сменил игумен Николай (Кенарский).

Он энергично взялся за исполнение своих прямых обязанностей. Первое, на что он обратил внимание, - это на запущенность и грязь в аудиториях, спальнях и коридорах. "В классном коридоре, в классах и даже в церкви на полу мною замечены были окурки от папирос, - писал отец Николай в своем рапорте. - Во время уроков и после них в классном коридоре носился папиросный дым" .

Со стороны инспектора естественным было стремление навести должный порядок, но в то же время всякие меры, рассчитанные на укрепление внутрисеминарской дисциплины, вызывали отрицательную реакцию у воспитанников.

Одним из требований нового инспектора явился запрет под праздники на светские песни, танцы и музыку. Но уже через три дня, 8 ноября (накануне дня святого Архистратига Божия Михаила), воспитанники, собравшись в аудитории третьего класса, находящейся под квартирой ректора, нарушили распоряжение, устроив танцы . На шум пришел отец Николай, потребовавший прекратить увеселение. Семинаристы заявили ему, чтобы он не нарушал установившихся порядков и не вводил новшеств .

18 ноября отец Николай получил послание следующего содержания: "Отче Игумене! С своим уставом в чужой монастырь не лезь. Иначе будешь убит (…) Ты не думай, что нас мало, но у нас есть боевая дружина, так что кому выпадет жребий, тот и прикончит с Вашею жизнию, да преступною… Боевая дружина из семинаров" . В начале и в конце письма изображался пистолет-браунинг.

В результате описываемых событий 20 ноябре 1912 года архиепископ Владикавказский Питирим отправил телеграмму тревожного содержания на имя обер-прокурора Святейшего Синода В.К. Саблера: "Открытый систематический и полный развал воспитательной части и дисциплины [в] Ардонской семинарии, выражающийся целом ряде грубых, дерзких выходок учеников [в] отношении семинарского начальства, закончился присылкой смертного приговора инспектору [и] ректору. Необходимо поднятие вопроса о временном закрытии Семинарии" .

Бурными были в Семинарии волнения, начавшиеся в марте 1913 года и продолжавшиеся на протяжении всего года. Воспитанники требовали снять с должности инспектора игумена Николая. Учебный Комитет, не желая обострять сложную ситуацию в Семинарии, назначает нового инспектора иеромонаха Варлаама (Пикалова). Благодаря перемещению инспектора удалось нормализовать положение.

В этих волнениях выявилась связь с подобными бунтовщиками из Ставропольской Духовной Семинарии. Воспитанник последней Михаил Морозов, согласно сведениям, имевшимся у Учебного Комитета при Святейшем Синоде, "пытался организовать всеобщую забастовку во всех семинариях, для чего вступил в переписку с воспитанниками различных семинарий" .

Волнения в Семинарии прекратились в следующем 1914 году. Начавшаяся первая мировая война не обошла стороной и далекую от линии фронта Ардонскую семинарию. Уже в ноябре 1914 года в ее стенах был развернут госпиталь на 30 коек. Многие учащиеся из патриотических чувств выражали стремление попасть на фронт, в действующую армию.

Первые воспитанники покинули стены Семинарии в январе 1915 года. "Провожали их, - пишет очевидец событий, - как героев, торжественно, играл духовой оркестр, произносились вдохновенные речи; ректор даже прослезился" . С каждым разом проводы на фронт становились менее торжественными, пока вовсе не превратились в обыденную отметку в журнале распоряжений.

Война затянулась, и естественно, что следствия войны стали давать о себе знать. С каждым годом труднее становилось содержать воспитанников. Педагогический Совет Правления Семинарии в первый раз за всю историю существования ее сократил 1915/1916 учебный год, чтобы покрыть финансовые издержки. Инспектор семинарии Покровский в своем рапорте на имя епископа Владикавказского Антонина отмечал: "Если в настоящее время, жизнь в Семинарии идет внешне нормально, то только потому, что Семинария живет долгами, которым не пришел еще срок платежа, на самом же деле денег уже нет". В январе 1917 года вышел из строя керосиновый двигатель, Семинария осталась без воды, света и отопления.

В феврале 1917 года произошла буржуазно-демократическая революция, к власти пришло Временное Правительство. 24 марта обер-прокурор Синода Владимир Львов сообщил телеграммой, что Правлению Семинарии предоставляется право самостоятельно замещать свободные административные и преподавательские должности в Семинарии. В результате было избрано новое Правление, которое повысило плату за обучение до 300 рублей, при этом сократив расходы на питание. В результате преобразований многие не смогли продолжать обучение. Так 28 марта 1917 года из пятого класса ушло 15 человек, а в мае 12. Но и эти меры не могли спасти положение, средств с трудом хватило до окончания учебного года, выпавшего на 1 июня 1917 года.

1 июня 1917 года стало последним днем существования Ардонской Александровской Духовной Семинарии.

Первого сентября 1918 года в зданиях бывшей Ардонской семинарии была открыта смешанная народная гимназия.

В период с декабря 1918 года по январь 1920 года данных о возрождении Семинарии на территориях, занятых Добровольческой армией генерала Антона Деникина, не сохранилось. По всей видимости, их и не было, так как не существует данных, которые хотя бы косвенно свидетельствовали об этом.

[i] Архимандрит Иоанн (Илья Алексеев)

Родился 16 июня 1862 года в Петербурге в семье ремесленника.

В 1879 году – поступил в Петербургскую Духовную Семинарию, а в 1883 году – в Петербургскую Духовную Академию.

В 1885 году пострижен в монашество.

4 апреля 1887 года рукоположен во иеромонаха.

В 1887 году окончил Академию со степеью кандидата богословия и 12 августа назначен смотрителем Александровского осетинского Духовного Училища.

В 1889 году – инспектор Псковской Духовной Семинарии и в том же году снова смотритель Александровского осетинского Духовного Училища.

В 1892 году возведен в сан архимандрита.

С 1895 года – ректор Александровской миссионерской семинарии.

25 марта 1899 года хиротонисан во епископа Чебоксарского, викария Казанской епархии.

С 5 апреля 1902 года – епископ Пермский и Соликамский.

Скончался 1 января 1905 года.