Глава I

Моздокское викариатство Астраханской епархии и деятельность Осетинской Духовной Комиссии в Тифлисе

Моздокское викариатство Астраханской епархии   [карта]

До 1829 года Северный Кавказ являлся частью Астраханской епархии. Большая удаленность этого края от епархиального центра не способствовала нормальному управлению церковной жизнью в этом регионе. По этой причине 19 апреля 1793 года последовал указ императрицы Екатерины II об открытии в городе Моздоке кафедры викарного епископа с именованием его Моздокским и Маджарским. В императорском указе отмечалось: "Употребленныя предками Нашими и Нами старания о добровольном распространении Евангельского учения в народах, по близости к линии Кавказской обитающих, с Божиею помощью имели успех, доказываемой обращением многих Осетинцев и тому подобных к церкви Нашей благочестивой. Желая, чтобы таковое распространение и учреждение Православия в странах сих наилучшим и надежнейшим образом споспешествуемо было и уважая обширность Астраханской епархии, не дозволяющую тамошнему Архиепископу иметь ближайшее о сих народах радение, признали Мы за благо учредить в городе Моздоке Епископа, Викарного Астраханской епархии, с именованием Моздокского и Можарского, препоручая в его попечение все те обязанности, которые возложены были на Духовную Осетинскую Комиссиию, касательно просвещения народов, в близи находящихся" .

12 мая того же года на эту кафедру был назначен епископ Гаий (Такаов) , с 1785 года возглавлявший Осетинскую Духовную Комиссию. В праздник Вознесения Господня он отслужил в Моздоке первую Литургию в качестве епархиального архиерея.

Согласно указа Моздокское викариатство имело все органы епархиального управления, необходимые для самостоятельного существования и приравнивалось по статусу к третьеклассной епархии, лишь с тем различием, что из-за малочисленности приходов штат Консистории и Архиерейского дома был уменьшен на 37 человек.

Могло показаться, что такое привилегированное положение викариатства давало большую свободу действий Преосвященному Гаию. Он мог бы беспрепятственно самостоятельно устраивать церкви и рукополагать священников для новообращенных горцев. Однако реальной самостоятельности Моздокского епископа не было совсем. По всем вопросам, будь то восстановление старых сохранившихся церквей в Осетии или устройство новых, отправка миссионеров к горцам, посещение приходов, Владыка должен был обязательно получить разрешение у рязанского, тамбовского и кавказского генерал-губернатора графа Ивана Васильевича Гудовича , проживавшего большую часть времени под Москвой или в самой Москве . При таком положении Моздокское викариатство было независимым лишь от Астраханского архиерея, что совсем не облегчало, а напротив, более сковывало действия епископа Гаия по управлению викариатством.

От графа Гудовича зависела вся епархиальная жизнь, так как для ее устройства нужны были значительные материальные средства, которые выдавались из Казначейства только по ходатайству генерал-губернатора. В Моздоке в первый год управления епархией епископом Гаием не было ничего из того, что свидетельствовало бы о существовании здесь епископской кафедры. В первое время епископу пришлось ютиться в маленьком домике. Деньги на строительство сносного жилья надо было буквально выпрашивать. Поэтому длившееся пять лет строительство более чем скромных архиерейского дома и двух монастырей, Преображенского мужского и Успенского женского, стоило епископу Гаию необычайных усилий. Современников эти строения поражали своим убожеством [i], однако и их могло не быть, так как деньги из Государственного Казначейства на строительство совсем не поступали. А ведь на монастыри возлагались большие надежды. Предполагалось, что после обустройства обителей при них будут открыты школы, для мальчиков в мужском монастыре, а для девочек в женском. Однако эти надежды так и не оправдались.

В ведение епископа Гаия при образовании епархии переходили церкви, находящиеся "в городах Моздоке и Кизляре с уездами, с священно-церковнослужителями их, также и Кизлярский монастырь, а сверх того и все вновь устрояемые в тамошних пределах и в самой Осетии церкви, с восприявшими христианский закон жителями" . Кроме церквей епископ имел в своем подчинении все имущество и институты упраздненной Осетинской Духовной Комиссии. Среди них была учрежденная в 1777 году школа для горских детей. К этой школе было особое отношение: "Епископу прилагать пастырское свое попечение, чтобы учение в ней происходило с желаемым успехом и ученики бы были содержаны от отпускаемой на них жалованной суммы в пристойном порядке и удовольствии их пищею и одеянием" . Кроме того, для успеха миссии среди горцев предполагалось устройство типографии для издания литературы на языках местных народов. Однако это решение не было осуществлено по причине недолгого существования Моздокской епархии.

16 октября 1799 года Преосвященный Гаий был перемещен на Саратовскую кафедру, а Моздокское викариатство было упразднено. Причиной этого явилась переориентация российской политики с Кавказа на Запад. Архиерейский дом был продан, а деньги с его продажи были употреблены на обустройство возобновляемого епархиального центра в Пензе .

При передаче приходов Моздокской епархии Высокопреосвященному Платону (Любарскому), архиепископу Астраханскому, в ней насчитывалось 2 собора, 53 приходские церкви и 20 молитвенных домов, в которых совершали свое служение 4 протоиерея и 157 приходских священников и церковнослужителей .

Деятельность Осетинской Духовной Комиссии в Тифлисе

Феодально-раздробленная Грузия с конца XV века искала защиты от внешних врагов у единоверной России. Но одной военной помощи было не достаточно, чтобы сохранить то, что еще уцелело от некогда славного Иверского государства. Однако лишь только в конце XVIII века начался процесс вхождения отдельных грузинских государств в состав Российской Империи, который завершился 15 января 1810 года присоединением Имеретии .

С присоединением Грузии к России начался новый период в деле христианской миссии среди горских народов. Реорганизация церковного управления, последовавшая с учреждением 30 июня 1811 года Грузинского Экзархата, коснулась и миссии на юго-восточных окраинах. Указом Святейшего Синода от 15 сентября 1815 года в Тифлисе была открыта Осетинская Духовная Комиссия [ii]. Цели, которые ставились перед этим миссионерским учреждением были те же, что и перед прежними двумя Комиссиями - утверждение среди горцев Православия .

Первым начальником Осетинской Духовной Комиссии был определен архиепископ Телавский и Грузино-Кавказский Досифей (Пицхелаури). В подчинении у Высокопреосвященного Досифея находились: 1 архимандрит, 1 игумен, 4 иеромонаха, 2 священника, 2 иеродиакона, 1 диакон, 8 церковнослужителей. Канцелярским делопроизводством Комиссии заведовал секретарь, в подчинении у которого находились переводчик и два писца. Кроме лиц духовного звания к Комиссии были приписаны 100 казаков для охраны сотрудников Комиссии и 30 крестьян в качестве проводников . В материальном отношении новая Духовная Комиссия была достаточно обеспечена. Из Государственного Казначейства отпускалась годовая сумма в 28 тысяч рублей, что позволяло порой денежными пособиями склонять осетин к принятию христианства.

Именно денежными пособиями для новообращенных в первые годы существования этой Комиссии часто злоупотребляли, предлагая их прежде, нежели горцы сами изъявят желание принять крещение . Отец Алексий Гатуев в своем историческом очерке пишет: "С 1817 года в Осетии священники распространяли христианство или мерами насилия, или путем раздачи денег, а потому только на бумаге могли увеличить счет обращенных осетин" .

Священник Николай Самарганов за короткое время, проведенное в Осетии, представил в правление Духовной Комиссии обширнейший список новокрещенных в Дигории, Куртатии, Алагирии и других местах. Только в его Махческом списке значилось более пяти тысяч человек; судя по пометкам на полях, осетины "оставляли" языческие заблуждения за денежные вознаграждения в пятьдесят копеек и серебряный крест с отрезом ткани впридачу. Были случали неоднократных крещений .

На такое вопиющее беззаконие обратил внимание архиепископ Феофилакт (Русанов), экзарх Грузии (14.05.1817 - 19.06.1821 гг.). Он предложил новые правила, по которым материальная помощь новокрещенным оказывалась лишь после удостоверения искреннего исповедания ими христианской веры.

В сентябре 1817 года последовало увольнение архиепископа Досифея. Осетинскую Духовную Комиссию было решено подчинить Грузино-Имеретинской синодальной конторе, непосредственному ведению Экзарха Грузии. [Карта Кавказа в 1-ой пол. XIX в.]

Будучи человеком высокообразованным, сыгравшим значительную роль в школьной реформе 1808-1814 годов, архиепископ Феофилакт считал приоритетной стороной миссионерской деятельности переводы Священного Писания и духовной литературы на языки местных горских народов. При нем эта деятельность активизировалась. Значительным событием в жизни осетин стал перевод с грузинского на осетинский язык Евангелия, которое после надлежащей проверки было отправлено в Московский комитет Российского библейского общества, но по неизвестным причинам не было напечатано.
Хотя Владыка Феофилакт приветствовал появление духовной литературы на осетинском языке, однако он был далек от понимания национальных чаяний горского православного населения, что негативно отразилось на успехах миссии .

После кончины архиепископа Феофилакта управление Осетинской Комиссией принял на себя один из наиболее деятельных иерархов XIX столетия архиепископ Иона (Васильевский), экзарх Грузии (1.10.1821 - 5.03.1832 гг.) . Деятельность Комиссии при Владыке Ионе стала расширяться. Если прежде область христианской миссии ограничивалась преимущественно Южной и, в меньшей степени, Северной Осетией, то теперь миссионеры проповедовали в Абхазии и Дагестане.

Владыка Иона старался внимательно следить за деятельностью призванных нести евангельскую истину горцам. Уже упомянутому выше священнику Николаю Самарганову он предписывал: "Предлагать крещение горцам по довольном научении в вере и отнюдь не считать исполненным звание и долг свой в торопливом и скором сподоблении крещения; стараться внушать первее силу христианского учения и руководствовать ко всякому благонравию, без чего крещение, диким людям преподаваемое, будет величайшим злоупотреблением таинства веры христианской" .

Характерной чертой миссионерской деятельности в то время является организация церковно-приходских школ. Так, благодаря особому попечению архиепископа Евгения (Бажанова), Экзарха Грузии (1.09.1834 - 12.11.1844 гг.), в сентябре 1836 года было открыто четырехклассное Владикавказское Духовное Училище.

В 1836 году архиепископ Евгений писал владикавказскому благочинному Осетинской Комиссии протоиерею Шио Двалиношвили: "По Высочайшей воле предложено открыть во Владикавказе, в виде опыта, Училище из детей от 8 до 12 лет осетинских владельцев и старшин и некоторых сирот. Целью сего Училища должно быть: 1)преимущественно образование священно-церковнослужителей для осетинских приходов, тем более, что таковые образованные священнослужители могут быть вместе и учителями в приходских училищах, предназначаемых при церквах у горских народов устроенных; 2) впоследствии приготовление некоторых воспитанников, смотря по испытанному их усердию и способности их к званию миссионеров или проповедников для горских же народов" . Вскоре Владыка Евгений препроводил в Училище и правила для учителей. В них указывалось, что воспитатели горских детей должны стремиться к "постепенному и свободному развитию способностей и нравственных потребностей в диких питомцах" . "Надобно прежде всего возбудить в питомцах охоту к учению. Для этого с отеческой лаской и христианским терпением нужно внушить им, как хорошо видеть что-нибудь там, где другие, даже старые, ничего не видят, и понимать то, что другие не понимают.

Смотритель и наставники Владикавказского Училища должны помнить, что их попечениям вверяются не дети обыкновенные, которые, можно сказать, с молоком матери всасывают правила христианской нравственности (…) Дети горцев суть дети природы во всей ее наготе, грубости, несовершенстве. В душах этих юных диких надобно возродить новый мир с христианскими понятиями о коренных обязанностях и отношениях к Богу, к людям, к себе самим, ко всему обществу" .

Воспитанники Училища обучались за собственный счет, и только те, кто переходил в духовное звание, находились на государственном содержании. Каждый год за поступающими в первый класс по осетинским аулам ездил владикавказский благочинный . К 1841 году своекоштных учащихся стало находить настолько трудно, что исполняющий обязанности смотрителя Училища Григорий Мжедлов просил увеличить число государственных стипендий .

Что же касается учебного процесса, то он был под пристальным вниманием архиепископа Евгения. В 1839 году Экзарх Грузии интересовался у смотрителя Училища, по какой причине учащийся 2-го класса Нлас Санаев за "сентябрьскую треть" не аттестован по предметам грамматики, катехизиса и истории . Преподавание в Училище велось на осетинском языке. Первоначально использовались переводы Ялгузидзе, например, Катехизиса. Но вскоре оказалось, что "наречие, на который переведен оный Катехизис, мало понятно для детей здешних горцев, и даже некоторые слова смешны для них" . В связи с этим остро стал вопрос об осуществлении нового перевода, им занялся преподаватель осетинского языка Григорий Мжедлов .

Таким образом, Владикавказское Духовное Училище играло роль не только учебного, но и переводческого центра в Осетии.

При митрополите Карталинском и Кахетинском Исидоре (Никольском), экзархе Грузии (12.11.1844 - 1.03.1858 гг.), вновь встал вопрос о постановке миссии на более высокий уровень. Период возглавления Высокопреосвященным Исидором Осетинской Духовной Комиссии пришелся на время, когда под предводительством имама Шамиля, объявившего "священную войну" России, восстали народы Дагестана, Чечни и остро стал ренегатский вопрос. Например, в 1846 году жители двух ингушских приходов, Назранского и Санхинского, объявили, что все они являются мусульманами . С каждым днем число отпавших в ислам осетин становилось все больше. Стабилизировать положение оказалось практически невозможно.

В 1856 году Высокопреосвященный Исидор, пытаясь найти лучший способ выхода из создавшегося положения, объединяет все приходы Северной Осетии под началом настоятеля Кабано-Какадурского прихода иеромонаха Дометия, назначая его старшим благочинным и бесприходным миссионером. Однако служившее в Осетии грузинское духовенство, с которым миссионеру нужно было противостать ренегатству, оказалось совсем к этому неспособным, да и сам отец иеромонах, по всей видимости, не был готов к этому служению.

В этот период борьбы с исламской экспансией ярко раскрывается талант священника-проповедника Алексия Колиева, который, успешно окончив Тифлисскую Духовную Семинарию, вернулся служить на родину. С первых дней своих в Осетии он стал совершать богослужения, проповедовать и обучать детей на родном языке. Будучи благочинным, он посещал приходы вверенного ему округа, где общался с горцами, утверждая их в истинности Православия.

Другой священник из осетин, настоятель Хумалагского, Дар-Кохского и Владимирского приходов, отец Георгий Итониев, одетый в национальный осетинский костюм, верхом на лошади объезжал осетинские приходы, призывая верующих быть стойкими в вере. Сохранилось свидетельство, что Шамиль назначил богатый дар тому, кто живым доставит в его стан бесстрашного молодого осетинского (мозхуари) священника Итониева, разъезжавшего между селениями и насаждавшего в них веру "гяуров".

Неизвестно, какая была причина, но иеромонах Дометий не смог найти с ревностными осетинскими миссионерами-проповедниками общего языка и скоро совсем оставил беспокойную Осетию, получив перевод в Абхазию.

Митрополит Исидор, докладывая Святейшему Синоду о положении новокрещенных в Грузинском Экзархате, просил благословить учреждение специальной должности Управляющего осетинскими приходами, в чьем ведении находились все осетинские приходы Терской оборонительной линии.

Испрашивая возможность с помощью административных мер улучшить положение христиан в Осетии, Экзарх Грузии не мог не понимать, что Осетия не является единственной, где необходима реорганизация миссионерских учреждений. Желая преобразовать их, он принимал во внимание и нехватку сотрудников Духовной Комиссии, которая за малочисленностью не могла охватить все народности Кавказа, так как дело миссии уже давно стало выходить за пределы одного осетинского народа. Ввиду этого необходимым стало учреждение такого института, который имел бы возможность сочетать в себе миссионерские, просветительские и организационные функции по всем направлениям христианской миссии на Кавказе.

Совместно с наместником Кавказа князем Александром Ивановичем Барятинским Владыка Исидор наметил план открытия Общества восстановления православного христианства на Кавказе. Князь Барятинский в докладной записке Кавказскому Комитету в Петербурге писал: "Создать Общество восстановления православного христианства на Кавказе есть долг православного государства. Дело идет о вопросах, к которым Россия не может оставаться равнодушной, - о религиозном просвещении ее меньших братьев, ежедневно отрываемых мусульманской пропагандой от лона Святой Церкви Христовой, - о величии России, которая должна разрушить на Кавказе препятствие, противопоставленное ей воплощением мусульманской ненависти в мюридизме. Союз частных лиц должен способствовать в этом деле, чтобы поддержать и распространить христианство между кавказскими племенами. Православная вера составляет главную народную силу России и в свою очередь составляет божественное орудие для торжества православия. Нужно, чтобы каждый русский, ревнующий о деле распространения православной веры во славу отечества, мог принести ему свою лепту. Нам нужно общее усилие: чего не сделает один русский, то сделает вся Россия" . Общество было открыто 2 июня 1860 года после утверждения устава императором Александром II при архиепископе Евсевии (Ильинском), экзархе Грузии (1.03.1858 - 8.12.1877 гг.).

С передачей 9 июня 1860 года дел Обществу восстановления православного христианства на Кавказе заканчивается история Осетинской Духовной Комиссии в Тифлисе .

[i]Архиерейский дом состоял: из деревянного дома с мезонином для самого архиерея; в нижнем этаже его было 7 покоев, из них два для прислуги; на верху 5 покоев. Покои не были просторными, так как весь дом имел длину только 10 сажень и ширину 4 сажени; при главном доме было выстроено 4 небольших деревянных дома для штата и шесть построек для служб. При доме имелся фруктовый сад.

Преображенский мужской монастырь находился там, где в 1880 г. Находилось кладбище с церковью. Монастырская церковь деревянная во имя пророка Илии, очень бедная, Иконостас в ней и плащаница были писаны на полотне; своих колоколов церковь не имела. При богослужении монастырь производил звон в чужие колокола – соборной церкви, или церкви при Осетинской Комиссии. Архимандричий дом представлял собой небольшое строение с мезонином; в низу 5 комнат, в мезонине – 2; монашеских келий было 14, из них 5 крытых землей, очевидно нечто в роде рабочих теплушек, а 9 покоев-келий крыто черепицей.

Успенский женскиймонастырь был еще бедней. Он находился там, где ныне (1880 г.) Успенская церковь; монастырская церковь построена в 1798 г., в ней иконостас парусинный, а сама церковь крыта частью лубками. Ризницы, утвари и книг в монастыре не было. Для богослужений все это заимствовалось из мужского монастыря. В бедной обители жила только казначея и четыре послушницы. (Покровский И.М., проф. Русские епархии в XVI – XIX вв., их открытие, состав и пределы. - Казань, 1913. - Т.2. (XVIII-й век). - С.807-806).