ИСТОРИЯ ОБНОВЛЕНЧЕСКОГО РАСКОЛА
СРЕДИ ДУХОВЕНСТВА ВЛАДИКАВКАЗСКОЙ
И МОЗДОКСКОЙ ЕПАРХИИ
“Живая Церковь” (Набросок)
“- Петрович, а чай я думаю, и церквей теперь не надо строить?
- Знамо дело.
- Ловко, брат, а то сколько церквей понастроили, сколько одного кирпича пошло - страсти. Вот если разобрать, сколько хат построить можно?
...Пришел лектор и полилась простая, внятная, обдуманная речь о засилии старой церкви”.
(из газеты «Горская Правда» 1922 года).
В истории РПЦ известно два раскола, оказавшие значительное влияние на последующие годы ее бытия. Первый раскол, произошедший в XVII в. - “никоновский”, или старообрядческий, и конфликт между канонической, “тихоновской” и обновленческой церквями в веке ХХ. Второму событию посвящена данная статья.
Чем так замечательно это событие, что ему стоит посвящать специальное исследование? Обновленчество стало не только церковным, но и культурным феноменом, отразив состояние общества, церковного и государственного институтов. Обновленчество – это околоцерковный большевизм, созданный чрез идею, но существовавший на штыках создавшей его силы, исчезавший по мере угасания интереса к нему той силы. Было бы слишком по-ленински утверждать, что исчезновение этого движения было неизбежно, тем более, что отзвуки его, а то и новые тенденции в настоящее время порой имеют место. Посему полагаем, что предложенная к рассмотрению тема покажется читателю интересной.
Статья разделена таким образом, чтобы показать последовательно причины, процесс создания обновленческого движения, проходившие в центральной губернии и осуществление программы этого движения во Владикавказской епархии – события, происходившие с Русской Православной Церковью в Осетии, невозможно рассматривать в отрыве от общероссийских.
Часть I
Всякий раскол и шатание внутри церкви начинаются по причинам идейным - как правило, это нововведения, касающиеся канонических установлений. Так, Никон развивал учение “о превосходстве власти церковной над гражданской, сравнивая последнюю с луной, а первую с солнцем. Вместо того, чтобы обособить Церковь от государства, проводя еллинизацию Русской церкви, Никон пользуется содействием государственного меча для борьбы со своими противниками. С другой стороны, старообрядцы, опираясь на учение стяжателей [иначе - “иосифлян”, сторонников идеи тесного союза Церкви и государства и экономической самостоятельности Церкви - А.Г.] о долге христианина не подчиняться еретическим распоряжениям царя, зачисляют в еретики и царя Алексея Михайловича, и его патриарха и встают на борьбу с ними, вернее, уходят в дебри, уходят из государственной Церкви. Это были самые преданные чада Церкви - почти все боголюбцы ушли к старообрядцам, - готовые на смерть за Истину, как они ее понимали, а таких в любом обществе, даже церковном, всегда меньшинство. Лишившись этого стойкого меньшинства, а также и патриарха Никона, который зашел слишком далеко в борьбе на два фронта - против старообрядцев и самодержавия, - официальная Церковь вышла из этой борьбы внутренне истощенной, уже неспособной противостоять очередному удару со стороны государства; и удар этот не заставил себя долго ждать: его нанес Петр Великий. С отмены им патриаршества и начинается синодально-петербургский период истории РПЦ” (Поспеловский Д.В. “РПЦ в ХХ веке”. М., 1995. С.16). Так появились старообрядцы.
Обновленческое движение зародилось как ответ на созданную Петром I синодальную систему в начале ХХ века. Период конца XIX - начала XX вв., исполненный исканий дальнейшего пути развития России, также был насыщен и религиозными поисками. Так, Г.Флоровский утверждал, что “в марксизме были и крипторелигиозные мотивы. И можно сказать, что именно марксизм повлиял на поворот религиозных исканий у нас в сторону православия. Из марксизма вышли Булгаков, Бердяев, Франк, Струве. Все это были симптомы какого-то сдвига в глубинах”.
Интеллигенцию, наиболее прогрессивную часть общества, осознавшую гибельность нигилистического пути, на который толкали Россию революционеры, пути отрицания всего исторически-русского, не могли не волновать вопросы церковного устройства. Также и часть духовенства выступало за возрождение патриаршества. Как верно отмечает известный историк православной Церкви Д.В. Поспеловский (на его работу “Русская православная церковь в ХХ веке” мы будем еще неоднажды ссылаться в статье), на религиозно-философских собраниях, проходивших в Петербурге в 1901 г. под председательством (с церковной стороны) ректора Петербургской духовной академии, будущего Патриарха Сергия (Страгородского), лучшая часть светского общества “наконец начала понимать разницу между Церковью, с одной стороны, и государственным аппаратом, пленившим ее, - с другой”.
Летом 1905 года обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев предложил архиереям РПЦ прислать в Синод свои записки о положении Церкви и необходимых преобразованиях. Три тома “Отзывов епархиальных архиереев” и том “Прибавлений” к ним содержал ряд пожеланий, важнейшие среди которых - восстановление патриаршества, независимость Церкви от государства, регулярный созыв Поместных соборов, разделение Церкви на самоуправляющиеся митрополии, автономность приходов, реформы в областях церковного суда, школьного дела и литургики.
Группа из тридцати двух петербургских священников, назвавшая себя позже Союзом церковного обновления, тогда же подала тетради со своим мнением митрополиту Петербургскому Антонию (Вадковскому). В чем заключались предложения? Отрицание монашеского епископата было единственным, что отличало их от наиболее прогрессивных рекомендаций, содержавшихся в “Отзывах...” “В основном эти записки опираются на каноны ранних соборов. Они решительно отвергают перемещаемость епископов из епархии в епархию, настаивая на равности епархий и абсурдности системы возвышения архиереев по службе с переводом из меньших в большие и более центральные епархии. Требуют обновленцы и отмены всех наград и орденов для духовенства, освобождения Православной церкви от католического клерикализма путем введения соборности церковного делания и управления на всех ступенях с соучастием мирян, выборности духовенства (и священников, и епископов). Миряне должны участвовать и в поместных соборах, как это было в древности. Церковь не должна связываться ни с какой формой государства... Иными словами, обновленцы уже на этом раннем этапе отрицали богопомазанность монарха, стоя на точке разделения сфер власти: “кесарево кесареви”, но не больше. Что касается общественной жизни в стране, то обновленцы были сторонниками максимального участия в ней Церкви, духовенства и мирян...” (Поспеловский Д. Указ.соч. С.28).
В предреволюционное десятилетие состоялось несколько обращений духовенства к императору с просьбою позволить созыв Поместного собора. Однако после Предсоборного Присутствия 1906 г. на просьбы Церкви 1907, 1913 и 1916 годов о созыве Собора монарх ответил отказом. В 1916 году думское духовенство единогласно постановило вручить государю категорическое прошение о немедленном допущении созыва. Однако Поместный собор состоялся только после отречения Николая II, в августе 1917 - сентябре 1918 гг.
Таким образом, обновленческое движение 20-х гг. не зародилось в одночасье, но было результатом длительных церковно-государственных отношений. По сути своей, это движение явилось ожидаемым ответом тому неудовлетворительному положению церковной жизни, о котором много говорили и писали авторы самой различной политической ориентации. Необходимость реформирования внутреннего устройства РПЦ, а также изменения схемы взаимодействия государства и Церкви, порочность синодальной системы - эти вопросы были настолько острыми, что для решения их предлагались и способы самые радикальные.
В начале 20-х годов Россию, обескровленную мировой и гражданской войнами, постигло еще одно страшное испытание - жесточайший голод. Эта трагедия была использована большевиками, чтобы пополнить партийную кассу. Ленин писал членам Политбюро в связи с Шуйскими событиями: “Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе, в особенности, совершенно невозможны. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а, может быть, и в несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь... Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей, и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо во всяком случае будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советским декретам...
После Генуи окажется или может оказаться, что жестокие меры против реакционного духовенства будут политически нерациональны, может быть, даже чересчур опасны. Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена нам полностью... Мы именно в данный момент, именно в связи с голодом, проведем с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства.
Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий”.
В.И. Ленин и возглавляемая им партия большевиков, следуя марксистскому учению полагали, что уничтожение экономической основы повлечет за собой распад самой Церкви.
Конфискация ценностей, принадлежащих Русской Православной Церкви было лишь началом антицерковной кампании, проводимой советским государством. В исследовании “Власть и Церковь в 1922-1925 гг.” Н.А. Кривова обозначила Шуйские события, как рубеж в церковной политике советского государства. “В связи с инцидентом Политбюро ЦК РКП(б) на заседании 20 марта 1922 г. приняло решения, которые определили ее основные задачи на десятилетия. Подчинение хода кампании по изъятию церковных ценностей жесточайшему партийно-чекистскому диктату под прикрытием Помгола, подкрепленное активным использованием армии против народа, открывало новый период в государственно-церковных отношениях, основными лозунгами которого стали ленинские директивы - разбить, расстрелять, уничтожить.
Шуя превратилась в символ беспрецедентной борьбы властей с церковью, открыла период “охоты” за православным духовенством и его истребления”.
Карл Маркс указывал, что “упразднение частной собственности... есть положительное упразднение всякого отчуждения, т.е. возвращение человека из религии, семьи, государства к общественному бытию”. Т.е., если лишить Русскую Православную Церковь драгоценных богатств, то она исчезнет. Однако подобного не состоялось.
Наступает второй этап борьбы государства с Церковью – после лишения ее материальной базы большевики положили вмешаться – вопреки собственному Декрету об отделении церкви от государства – во внутренние церковные дела и инспирировать церковный раскол. В эту схему был включен “разгром реакционного духовенства”, противившегося и боровшегося с этим вмешательством.
“Злейший друг” и соратник Ильича, Лев Троцкий, в секретной записке в Политбюро от 30 марта 1922 года так определял вектор государственно-церковных отношений: “Церковь стоит сейчас лицом к лицу с пролетарской революцией. Намечаются два течения: явно, открыто контрреволюционное с черносотенно-монархической идеологией [Троцкий имеет в виду “тихоновцев” - А.Г.] и - “советское” [т.е. обновленческое - А.Г.]. Идеология “советского” духовенства, по-видимому, вроде сменовеховской, т.е. “буржуазно-соглашательская”.
Сменовеховское духовенство надлежит рассматривать, как опаснейшего врага завтрашнего дня. Но именно завтрашнего. Сегодня же надо повалить контрреволюционную часть церковников, в руках коих фактическое управление церковью. В этой борьбе мы должны опереться на сменовеховское духовенство, не ангажируясь политически, а тем более принципиально. Чем более решительный, резкий бурный и насильственный характер примет разрыв сменовеховского духовенства с черносотенным, тем выгоднее будет наша позиция.
Кампания по поводу голода для этого крайне выгодна, ибо заостряет все вопросы на судьбе церковных сокровищ. Мы должны, во-первых, заставить сменовеховских попов целиком и открыто связать свою судьбу с вопросом об изъятии ценностей; во-вторых, заставить довести их эту кампанию внутри церкви до полного организационного разрыва с черносотенной иерархией, до собственного нового собора и новых выборов иерархии. Во время этой кампании мы должны сменовеховским попам дать возможность открыто высказаться в определенном духе. Нет более бешеного ругателя, как оппозиционный поп. Уже сейчас некоторые из них в наших газетах обличают епископов поименно в содомских грехах и пр. Думаю, что следует разрешить им и даже внушить им необходимость собственного органа, скажем, еженедельника для подготовки созыва собора в определенный срок. Мы получим таким образом неоценимый агитационный материал. Может быть, даже удастся поставить несколько таких изданий в разных концах страны. Мы до завершения изъятия сосредотачиваемся исключительно на этой практической задаче, которую ведем по-прежнему исключительно под углом помощи голодающим. Попутно расправляемся вечекистскими способами [т.е. уничтожая физически - А.Г.] с контрреволюционными попами”.
Документ завершается “Практическими выводами для совещания секретарей губернских партийных комитетов и председателей губернских исполнительных комитетов”, которые также крайне любопытны и их невозможно не привести. Троцкий предлагает:
“1. Провести агиткампанию в самом широком масштабе. Устранить как слезливое благочестие, так и глумление.
2. Расколоть духовенство.
3. Изъять ценности, как следует быть. Если было допущено попустительство [т.е. были изъяты не все церковные драгоценности - А.Г.], исправить.
4. Расправиться с черносотенными попами.
5. Побудить определиться и открыто выступить сменовеховских попов. Взять их на учет. Неофициально поддерживать.
6. Теоретически и практически подготовиться ко второй кампании [кампании по разгрому обновленческого движения - А.Г]. Выделить для этого одного партийного “спеца” по делам церкви”.
В документе этом последовательно и откровенно изложены планы большевиков в отношении Русской Православной Церкви. Вскоре эти планы начли осуществляться.
Здесь нужно отметить следующее. Обновленческое движение не было однородным, монолитным. В нем выделяются несколько внутренних объединений, «партий». Лишь шестеро из лидеров обновленческого движения были как-то связаны с петербургской «группой 32-х». Три основные ветви раскола - Живая церковь, Союз общин древлеапостольской церкви (СОДЦ), Союз церковного возрождения. Виднейшими представителями обновленческого движения стали Александр Введенский, первоначально входивший в «Живую церковь», а позже организовавший и возглавивший СОДЦ;
бывший епископ Владикавказский и Моздокский, создатель автокефального СЦВ, до июня 1923 г. глава Высшего церковного управления (неканонического, оппозиционного Патриарху Тихону) Антонин Грановский;
лидер «Живой Церкви», с августа 1922 г. «первый протопресвитер всея Руси» Владимир Красницкий.
Почему обновленческое движение получило распространение в Северной Осетии? Отец Андрей (Мороз) пишет, что «ввиду особого положения этой кавказской епархии, где порой приходское служение граничило с исповедничеством, не приходилось особо тщательно выбирать кандидатуры на замещение вакантных мест. Здесь часто служили священники, которые за те или иные нарушения запрещались в других епархиях. По этой же причине и общий уровень образованности священнослужителей был значительно ниже, чем у их собратьев, служивших в средней полосе России… Неправильная кадровая политика привела к тому, что практически все духовенство епархии уклонилось в обновленчество».
Сам глава епархии – епископ Владикавказский и Моздокский Макарий (Павлов) возглавил обновленческое движение в Терской республике, что зафиксировано в прессе того периода:
«Недавно в Пятигорске группа священноцерковнослужителей Пятигорской епархии, всецело разделяющих правила жизнедеятельности «Живой церкви», выработанные на московском учредительном собрании от 16/29 мая 1922 г., образовала местную группу «Живая церковь» и зафиксировала свое бытие перед органами Советской власти.
В состав ее вошли: Макарий, епископ Пятигорский. Протоиереи: А. Шубин, В. Жуков, С. Быстров, П. Свавицкий, П. Городецкий, И. Попов, Н. Лясковский, Р. Сибирцев, В. Рождественский. Священники: С. Никитин, К. Попов, С. Васильев, С. Доценко. Псаломщики: Н. Барсученко, Н. Иванов и Н. Бабченко».
«Живая церковь» ставила своими задачами «выделение из общей массы православного церковного народа тех священнослужителей и мирян, которые открыто заявили своей общественной деятельностью свое действительное сочувствие преобразованию русской православной церкви и вложили свой труд в это дело.
«Живая церковь» имеет ввиду следующие цели:
1) установление почтительных отношений к Советской власти, твердо помня слова: «всякая душа властем предержащим да повинуется и что нет властей не о бога».
2) Пересмотр действующих законов о церковном управлении с целью выяснить, какие из них аннулированы самой жизнью и даже вредны для церкви.
3) Пересмотр церковной литургики с целью выяснения и устранения тех наслоений, которые внесены в православное богослужение пережитым периодом союза церкви и государства и обеспечение свободы пастырского творчества в области богослужения, без нарушения совершительных обрядов таинств.
5) Пересмотр положения о приходе в связи с современными условиями церковной жизни.
6) Пересмотр церковной этики и разработка учения о христианской общественной жизни, применительно к социальным задачам, выдвигаемым переживаемым временем.
7) Вообще – пересмотр и изменение всех сторон жизни церковной, какие повелительно требуются современной жизнью».
Церковное реформирование предполагалось проводить на предложенных Советской властью условиях.
«На предстоящем соборе [видимо, имеется в виду обновленческий «собор», состоявшийся в апреле 1923 г. – А.Г.] группа православного духовенства «Живая церковь» путем организованного выступления имеет добиться следующих прав белому духовенству:
а) права на занятие епископских кафедр;
б) права участвовать в разрешении дел высшего церковного управления и епархиальных управлений вместе с епископами;
в) права распоряжения церковными суммами, объединенными единой церковной епархиальной кассой;
г) права организации в союз белого приходского духовенства для дальнейшего осуществления своих прав».
В этом пункте соотносятся важнейшие стороны этической проблемы обязанности – права и ответственности за осуществление этих прав. Обновленцы требовали права контроля и руководства жизнью Русской Православной Церкви, возлагая при этом ответственность за свои действия на большевистское государство, государство, изначально заинтересованного в уничтожении Церкви Христовой.
«Вопрос о взаимоотношениях церкви и государства является одним из важнейших вопросов церковности. Отделение церкви от государства должно быть церковью признано определенно и безоговорочно. Если церковь признает для себя за величайшее благо раздельное существование с государством, ей будет безразличен тот или иной политический строй».
Как показала дальнейшая история обновленческого движения, полная и безоговорочная капитуляция пред власть предержащими вовсе не гарантировала долгой безоблачной жизни. Крах обновленчества неумолимо приближался.
Часть II
«Здесь не наблюдал я крепких преданий, на которых, как на прочных основах, покоилась бы духовная и церковная жизнь местной паствы, а кроме того, эти основы подтачиваются и расшатываются сектантством и иноверием; оттого в местной жизни немало духовной разрухи и одичалости. Эти горы, которыми можно здесь любоваться, напоминают не только о восхождении «на гору Господню» духовного совершенства во Христе, но и о горах духовного заблуждения и страстей, от которых гибнут многие души. Но, как и в горах, при углублении в недра их, можно найти скрытые там сокровища, так и я за кратковременное пребывание здесь нашел в душах здешнего народа и некоторые скрытые духовные сокровища — углубленную молитву, углубленное покаяние, жажду слышания слова Божия, от каковой томятся многие души, иные же, истомившись, падают и дичают. Здесь предстоит духовному делателю усиленный труд в поте лица, каковой совершает земледелец или добывающий из недр гор металлы...»
(Слова священномученика Фаддея (Успенского) при оставлении им Владикавказской кафедры)
Принципиальное противостояние советской власти и Церкви неоднократно подчеркивали лидеры государства. Шла настоящая война, направленная на уничтожение Православия в стране, где, как полагали коммунисты, должен быть единый идеологический монополист – большевистская партия, и один бог – лидер РКП (б). А как говаривал Владимир Ильич, «коль воевать, так по-военному!» К концу 1921 г. в стране было закрыто свыше 600 монастырей; общее число только известных жертв среди православного духовенства и мирян с октября 1917 г. по конец 1921 г. превысило 10 тыс. человек.
Советы использовали все способы борьбы с Церковью. В секретном «Докладе о тихоновщине» от 30 октября 1922 г. начальник 6-го отделения ГПУ Е. Тучков говорил: «Пять месяцев тому назад в основу нашей работы по борьбе с духовенством была поставлена задача борьбы с тихоновским реакционным духовенством и, конечно, в первую очередь с высшими иерархами. Для осуществления этой задачи была образована группа “Живая церковь”, состоящая преимущественно из белых попов, что дало нам возможность поссорить попов с епископами примерно, как солдат с генералами, ибо между белым и черным духовенством существовала вражда еще задолго до этого времени, так как последнее имело огромное преимущество в церкви и ограждало себя канонами от конкуренции белых попов на высшие иерархические посты. Это обстоятельство нами было учтено и с этого было приступлено к осуществлению означенной задачи... Уволено на покой тихоновских архиереев около 100 человек, назначено в епархию правящими архиереями вновь посвященных живоцерковниками вдовых и холостых попов 11 человек, плюс к ним неправящими 4 человека, назначено и переведено старых служащих и при Тихоне архиереев, относящихся лояльно к Соввласти и церковному обновлению, 10 человек и таких же оставлено правящими в епархиях около 20 человек, находится совершенно без епископов 9 епархий и, наконец, ярых тихоновцев остается незамененными 5 человек. Таким образом, если даже из этих «лояльных» половинную часть отнести к отнести к тихоновцам, то получается, что половина тихоновских архиереев заменена обновленцами и полуобновленцами.
Окончательно разгромить тихоновский и полутихоновский епископат и лишить его управления церковью возможно было лишь только в том случае, если бы вопреки канонам посвящать женатых попов в епископы и выбрать из них епископов с любыми взглядами, то в этом случае, несомненно, был бы епископат явно настроен против Тихона и его политики.
По моему мнению, недурно было бы изгнать тихоновцев и из приходских советов, начав эту работу примерно так же, то есть натравляя одну часть верующих на другую. Осуществить же это возможно путем образования мирянских групп “ревнителей обновленческого движения”.
По выполнении этой просьбы, то есть когда будет сломлена и дискредитирована тихоновщина, которая до сего времени имеет еще первенствующее значение, отсюда логический вывод, что наступает период паралича единства церкви, что, несомненно, должно произойти на соборе, то есть раскол на несколько церковных групп, которые будут стремиться осуществить и проводить в жизнь каждая свою реформу».
Таким образом были сформулированы практические способы реализации предложенного Лениным и Троцким плана.
В информационной сводке VI секретного отделения ОГПУ «о состоянии православных церковников по губерниям СССР» (январь 1924 г.) говорится, что «Владикавказская епархия, территориально объединяющая Дагестанскую, Кабардинскую, Чеченскую и Горскую республики, проделала большую работу по распространению идей обновления и главным образом все обновленчество держалось на Владикавказском Епархиальном Управлении. Но несмотря на колоссальное усилие Епархиального Управления во Владикавказе, дело внедрения обновления находится в весьма неважном положении, откуда имеется сильное идеологическое засилье консерваторов. Ярким показателем этого является в настоящее время борьба за новый стиль [речь идет о календарной реформе - А.Г.]. В Ново-Дагестанской [области – А.Г.] и Чечне давно таковой провалился. В Дагестане и Чечне Епархиальному Управлению удалось приостановить попытки образовать самостоятельные епископатства, которые могли бы в будущем представить из себя определенную тихоновскую группировку. Наблюдается также усиление реакционеров-верующих по борьбе, где за последнее время произошло обновление иконы <напечатано неразборчиво> русско-казачье население Владикавказской епархии».
В 1922 г. епископ Макарий (Павлов) возглавил обновленческое движение в новообразованной Пятигорской епархии. После его переезда в Пятигорск Владикавказская кафедра вдовствовала в течение двух лет. Впоследствии кафедру занимали архиереи-обновленцы:
Мельхиседек (Николин Михаил Иннокентьевич) – с 1 марта 1924 года архиепископ Владикавказский;
Модест (Никитин Тихон Николаевич) – с 1924 архиепископ Владикавказский, Донской и Новочеркасский;
Петр (Рождественский) – с 15 октября 1925 года правящий архиепископ Владикавказской епархии.
После начала обновленческого движения местная газета «Горская Правда» уделяет большое внимание церковным вопросам. Местное руководство немедленно начинает в печати широкую антитихоновскую пропаганду, подчеркивая достоинства обновленческой «Церкви». Вот несколько характерных выдержек.
«Революция прошла мимо церкви. В великой революции, создавшей из помещичье-капиталистической России первую и единственную в мире Республику трудящихся, мракобесам не было места, они в ней не участвовали.
И теперь, когда Россия, несмотря на тяжелые условия существования, заняла должное место в ряду мировых держав, где еще господствует капитал, когда она признана всем капиталистическим миром как мощная сила, для этого отсталого духовенства новой России нет, а есть только “миродержатели тьмы века сего”, разбойники и грабители большевики. Таково старое духовенство.
Каково же новое? Они признают советскую власть. Они вышли из низов, они ближе к крестьянской массе, видят ее жизнь, знают ее нужды и сочувствуют стремлению народа создать свое свободное трудовое государство. Они протестуют против попытки патриарха Тихона использовать изъятие ценностей для антисоветской агитации...Часть духовенства убедилась, что пришли новые времена. Надо петь новые песни. Они поют, их будут слушать, пока это кажется новым.
Жизнь не стоит, она идет вперед. Кто не хочет оставаться позади и вне жизни, тот должен к ней применяться. Вот почему новое духовенство уверяет, что и Советская власть существует... по воле божьей... Признав власть пролетариата, церковь устами священников признает правильность классовой борьбы.
Если власть рабочих и крестьян правильна, то правильна и программа тех, кто эту власть проводит на деле...»
«...По всей России звучат отклики на призыв высшего церковного управления примкнуть к живой церкви, и доносятся они даже из глухих углов. На днях организовалась группа на Тереке. Сегодня мы печатаем призыв одного из священников Владикавказа с предложением организовать отделение “Живой церкви”. Советская власть не трогает церкви, если та не начинает борьбы с нею».
Вот, к чему призывал этот священник-«живоцерковник»:
«...Для меня как для представителя религии доставляет сугубую радость то, что родина моя, наряду с политическим возрождением, одновременно идет и по пути духовного, церковного обновления. Лучшие иерархи Русской Церкви, прогрессивное духовенство Москвы и Петрограда и выдающиеся светские богословы и канонисты руководят новым церковным движением.
Наше русское православие, принятое из Византии тысячу лет тому назад, давно покрылось толстым слоем пыли и затхлой плесени монархизма всякого рода монашеских хитросплетений и обскурантизма. Православная российская церковь была подобна умершему евангельскому Лазарю, который, будучи погребен, обвитый пеленами после четырех дней, уже начал разлагаться и издавать гнилой запах. Однако Христос воскресил смердящего Лазаря, велел снять с него повязки и пустить.
Так, подобно Христу, подошли ныне к мертвецу – русской церкви – наиболее мужественные и сознательные архипастыри и пастыри, образовали, вместо оставившего Патриарший престол Тихона, временное высшее церковное управление и сказали: “Лазаре, гряди вон!” В мертвеца вернулся его дух, повязки с него спали, и он живой, радостный стал ходить. Церковь, освободившись от духовных пут блаженной памяти старины и тихоновщины, стала уже на путь новой, истинно христовой жизни. Русская церковь, отныне “Живая церковь”, выдвигает свои лозунги, являясь залогом духовного обновления России и направления церковного корабля по пути, предуказанному ему Христом и современной жизнью.
Вся мыслящая Россия всколыхнулась от края до края. Идея “Живой церкви” заинтересовала передовое русское духовенство и сознательных мирян. Во многих городах и селах устраиваются съезды духовенства, знакомятся с программой “Живой церкви”, выносятся резолюции о полной солидарности с нею и организуются таковые на местах.
Пора бы и нам, духовенству Горреспублики, выйти из своего косного, бесцветно-выжидательного положения и смело выявить свой духовный облик и симпатии либо темному прошлому, либо светлому будущему».
В июле 1922 года, пишет «Горская правда», «состоялась в зале Главполитпросвета лекция т. Пантюхова на тему “Новая церковь”. Лекция привлекла массу слушателей и оставила хорошее впечатление. Чувствуется сдвиг в заснувшей было работе лекционного зала...»
Противостояла обновленческому движению в республике группа духовенства, лидером которой чекисты называли протоиерея Александра Малиновского.
При изучении истории обновленчества необходимо отдавать себе отчет в том, что схизматики были для ЧК не более чем одним из средств в достижении поставленной задачи – уничтожения Православия. В. Бонч-Бруевич в октябре 1922 г. так объяснял отношение государства к церкви, в том числе к «реформированной»: «Для русского народа никакая иная церковь не представляет большей общественной опасности, как именно православная, потому что никакая иная церковь не проникла так глубоко и повсюду в темные массы русского народа… Не надо думать, что Православная Церковь слаба, что она разложилась, упала. Нет, она еще сильна в достаточной степени, и мы, не ослабевая ни на минуту, должны наносить ей удар за ударом своей открытой пропагандой наших идей, нашего материалистического миросозерцания, помня раз и навсегда, что само по себе религиозное мироздание глубоко враждебно всему нашему строю мыслей, и что пролетариату и разумному крестьянству решительно не нужны ни “живая”, ни мертвая, ни новая, ни старая церковь. И чем скорее мы забудем об их существовании вообще, тем будет лучше и для нас самих и для всего человечества».
Так и о «епископе» Павлове, терском лидере “живцов”, встречается нелицеприятная информация в советской печати, более напоминающая грязные сплетни: «...сам-то епископ Макарий не промах по женской части. Он, будучи во Владикавказской епархии, прогремел далеко за пределами своим отношением к регентше женского монастыря Анфисе Тишковой, что его, вероятно, побудило уйти в Пятигорск». Подобное отношение к якобы «своим» тоже включалось в вектор политики центра.
Чтобы остановить распространение обновленческого раскола, Патриарх Тихон обратился к Верховному Суду РСФСР с заявлением: «Я заявляю Верховному Суду, что отныне я Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и от внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции». После заявления Патриарха его формальные позиции упрочились, и это выбило козыри из рук обновленцев. Суд принял решение освободить Патриарха Тихона из-под стражи. 15 июля 1923 г. Тихон объявил, что он возвращает себе всю полноту церковной власти. Позднее Президиум ВЦИК постановлением от 23 марта 1924 г. прекратил дело по обвинению Патриарха по статье 62, 112 УК РСФСР.
В истории обновленческого движения в Северной Осетии пока больше вопросов, нежели ответов. Но можно уже сейчас отметить следующие характерные черты:
а) контроль государства над Церковью в синодальный период был настолько жестким, что епархиальное руководство осталось в фарватере государственной политики и после смены общественного строя (показательно, что вышеупомянутый Макарий (Павлов) сперва поддержал деникинцев, а потом стал союзником большевиков);
б) несмотря на общую обновленческую ориентацию духовенства епархии, во Владикавказе оставалась и каноническая Церковь, представленная сторонниками Патриарха Тихона – их деятельность требует дополнительного изучения;
в) отсутствие сведений об обновленческих архиереях после 1925 года – в прессе и составленном Владыкой Мануилом каталоге – позволяет предположить, что государственная поддержка обновленцев к этому времени становится все слабее.
Однако в конце 20-х – начале 30-х годов продолжалась газетная травля Православной Церкви. Объяснялось это в значительной степени началом объявленной Сталиным «безбожной пятилетки».
Какой датой можно обозначить завершение обновленческого этапа истории местных приходов РПЦ? На этот вопрос трудно дать однозначный ответ. По-видимому, к середине 30-х годов в Северной Осетии просто не осталось епископов, даже и обновленческих. Духовенство планомерно уничтожалось. Обновленцы своей политикой «церковного большевизма» сыграли на руку коммунистам, и за ненадобностью были ликвидированы.
Большевистское государство было основным действующим лицом в обновленческом расколе, оно же стало и его могильщиком. Как только в 1943 году обновленцы лишились государственной поддержки, движение их немедленно начало исчезать. 12 октября 1943 года председатель Совета по делам РПЦ при СНК СССР Г.Г. Карпов направил И.Сталину докладную записку об отношении к обновленческой церкви. Подытоживался этот доклад так: «Совет по делам религий, исходя из того, что обновленчество сыграло свою положительную роль на известном этапе и последние годы не имеет уже того значения и базы, и принимая во внимание патриотические позиции сергиевской церкви, считает целесообразным не препятствовать распаду обновленческой церкви и переходу обновленческого духовенства и приходов в патриаршую сергиевскую церковь». Сталин оставил на записке две резолюции: «Тов. Карпову. Согласен с Вами. И. Сталин» и «Правильно. И. Сталин».
Обновленчество было изначально отравлено ядом искушения земной властью. Союзник живоцерковников оказался слишком страшным, чтобы с ним можно было заключать нерушимые договоры. Крах оказался неминуемым.
2003 г.